Что становится основой для формирования психологической зависимости и почему ее бывает так сложно преодолеть, даже когда последствия нашего пристрастия становятся разрушительными для нашей жизни и личности?
Эти вопросы давно волнуют ученых, но однозначных ответов пока так и не существует. И все же с каждым новым исследованием мы немного приближаемся к разгадке тайны о том, почему человек становится зависимым от чего-либо.
Нейробиолог и профессор психологии развития Марк Льюис решил изучить эту тему на примерах людей, которые познали, что такое зависимость на своем собственном горьком опыте.
Истории этих людей профессор собрал в своей книге The Biology of Desire, которая проливает свет на то, как зависимость выглядит изнутри, с субъективной стороны зависимых, и вместе с тем позволяет увидеть, к каким изменениям в мозге она приводит.
Update перевел эссе Марка Льюиса, в котором ученый описал свой взгляд на главные причины развития психологической зависимости, открывающий новые перспективы в подходах к ее преодолению.
Каждая история была наполнена страданиями, невероятными усилиями, ведущими сначала к провалу, а затем триумфу. Каждая биография показывала, как зависимость формирует в человеке страх и стыд.
Одна из героинь книги Донна описывала, как в ней росло странное тщеславие из-за ее таланта незаметно красть опиумные таблетки до тех пор, пока ее родственники не застали ее за этим делом.
Донна заботилась о тяжелобольных детях в одной из больниц Лос Анджелеса и казалась своим коллегам почти святой, источающей бесконечную щедрость. Ее тайное пристрастие к опиатным болеутоляющим было шокирующим открытием для всех, кто ее знал.
После того, как зависимость Донны стала явной для окружающих, женщине пришлось столкнуться с серьезной психологической травмой, страхом быть брошенной всеми и изолированной. Она прошла через много месяцев интенсивной терапии, чтобы избавиться от своей тяги к опиатам и ее последствий.
У всех зависимых от чего-либо людей есть одно общее свойство: их влечение к предмету зависимости остается сильным настолько, что сохраняется, даже когда обладание им не приносит удовлетворения, а оставляет только тревогу.
Когда люди уже сами не хотят идти на поводу у своей зависимости, и обещают себе и другим этого не делать, но каждый раз оказываются не в силах сдержать обещание.
Существует медицинское объяснение такому феномену: зависимость - это заболевание мозга. В американском медицинском сообществе принято определять зависимость, как "хроническое заболевание мозга, вызывающее нарушения в формировании и работе схем мотивации, вознаграждения и связанных с ними".
Когда стремление к медикализации набрало серьезную силу в 1990-х годах, и в мозге человека обнаружились биологические изменения, которые можно было связать с формированием зависимости, восприятие ее как заболевания укрепилось в научном сообществе окончательно.
Аргумент о патологической природе зависимостей позволял сделать предположение о том, что, к примеру, наркотическая зависимость сохраняется вследствие повреждения наркотическими веществами нервной ткани мозга.
К тому же, такой подход позволял снять часть психологического давления на людей, страдающих от зависимости. Понимание, что ими управляет болезнь, могло бы освободить зависимых от чувства вины и социальной стигматизации.
Если бы только модель зависимости, как заболевания, работала.
Но все чаще и чаще мы сталкиваемся с доказательствами обратного. Во-первых, изменения в мозге сами по себе могут не быть следствием болезни мозга. Наш мозг в принципе все время меняется, это одно из его важнейших свойств.
Так, он значительно реконструируется в период взросления: почти половина синапсов в коре головного мозга исчезают пока ребенок растет и становится взрослым. Мозг меняется в процессе обучения всю жизнь, когда мы приобретаем различные навыки и когда наш организм стареет сам по себе.
В нем происходят изменения, когда мы восстанавливаемся после инсультов или травм, и также, когда начинаем или прекращаем принимать наркотики или алкоголь. Так что сами по себе такие трансформации не могут быть свидетельством наличия какого-то биологического заболевания.
Во-вторых, зависимость вызывают не только наркотические вещества. Люди становятся зависимыми от азартных игр, порно, секса, социальных сетей, шоппинга, еды и еще многих вещей, не связанных с биохимическим воздействием на мозг.
Сегодня многие из таких зависимостей рассматриваются как психические расстройства. И они вызывают такие же структурные изменения в мозге, как наркотики и алкоголь.
Более того, некоторые исследования показали, что восприятие зависимости как заболевания на самом деле снижает шансы на длительное восстановление.
Популярное в группах поддержки анонимных алкоголиков выражение о том, что бывших алкоголиков/наркоманов не бывает, зачастую приводит к тому, что стигматизация зависимых еще больше усиливается. Они чувствуют себя неизлечимыми, изолированными и отвергнутыми, особенно когда попытки бросить свою привычку не дают результатов.
Какие же есть альтернативы такому подходу?
Существует предположение о том, что люди, страдающие от зависимости, сами выбирают такой путь: если они не останавливаются, значит, они просто не хотят этого.
Но любой, кто сталкивался с разрушительными последствиями какой-либо зависимости, укажет вам на примитивность такого объяснения и его несоответствие реальному положению дел.
Другая попытка толкования сути зависимости заключается в том, что это поведение, которое мы приобретаем в процессе обучения. Сформированную привычку может быть сложно побороть именно потому, что мы усваиваем ее почти как какой-то новый навык.
В этой модели формирования зависимости роль изменений в мозге играет ключевую роль. Ведь освоение навыка требует модифицирования различных связей в мозге.
Но остается вопрос: если зависимость осваивается и закрепляется также, как навык, почему она имеет такую силу, гораздо большую чем другие заученные паттерны поведения?
Возможно, потому что зависимость больше похожа на привычку, чем на навык. Разница между этими понятиями состоит в том, что привычки мы приобретаем без своего осознанного намерения, а навыки - сознательно, по своему желанию.
С точки зрения нейробиологии, привычки - это повторяющиеся шаблоны активации синапсов. Например, когда человек думает о чем-то, что ему знакомо, или выполняет действие, которое уже ранее выполнял, множество синапсов активируются в прогнозируемых, то есть, привычных, конфигурациях.
Паттерны активации нейронов в одном регионе мозга синхронизируются с другими паттернами в другом, что помогает участвующим в этом процессе синапсам формировать такие привычные конфигурации.
И привычка и навык усваиваются именно и только благодаря повторению одних и тех же шаблонов синаптической активации из раза в раз. При чем с каждым таким повторением задействованные в шаблоне синапсы становятся устойчивей, а другие, которые активируются реже, теряют свою силу и со временем угасают совсем.
Весь этот процесс запускается, когда мы сталкиваемся с определенными раздражителями, которые могут быть как внешними, так и внутренними (мысли или воспоминания).
В научной терминологии существует такое понятие, как аттрактор, которое часто применяют для объяснения процесса формирования привычки в сложных самоорганизующихся системах, таких как человеческий мозг.
Аттрактор - это стабильное состояние такой сложной (динамической) системы. Например, семена вырастают в деревья, достигая своего аттрактора, когда деревья приобретают свою окончательную форму. В таком виде их состояние можно назвать стабильным.
Когда сложная система достигает аттрактора, ее компоненты начинают взаимодействовать таким образом, чтобы укреплять это состояние стабильности.
Концепция аттрактора хорошо подходит для описания процесса формирования привычек человека, потому что они как раз способствуют тому, чтобы мозг работал по фиксированному и устойчивому шаблону.
Зависимость - это и есть аттрактор. Интенсивную связь человека с субстанцией или поведением можно назвать замкнутым циклом, в котором желание тем сильнее, чем чаще происходит взаимодействие с предметом зависимости. Этот цикл стабилен и с каждым повторением укрепляется.
Усиливать зависимость могут и другие замкнутые циклы поведения. Например, социальная изоляция, ставшая следствием зависимости, в то же время ее и укрепляет, так как у человека остается меньше возможностей задействовать позитивный механизм коммуницирования с людьми для борьбы с этой зависимостью.
При этом, попадая в социальную изоляцию, люди зачастую рационализируют и оправдывают свою привычку подобным образом: если я такой плохой человек, что от меня все отвернулись, значит, нет нужды бороться с зависимостью.
Все осложняется тем, что для того, чтобы преодолеть аттрактор, нашему организму требуется дополнительная энергия.
То есть, для того, чтобы изменить какой-то паттерн мышления или поведения, людям необходимо использовать определенный внутренний ресурс, которого у них может и не быть.
Глубокие психологические аттракторы, такие как зависимость, депрессия и расстройства тревожного спектра стабилизируются, потому что связь между ними и человеком основана на сильных эмоциях, требующих когнитивной компенсации.
Так, депрессия сопровождается чувством потери и отверженности, которые в свою очередь становятся причиной возникновения самоосуждающих мыслительных паттернов.
При депрессии, чем больше человек заглядывает вглубь себя, тем больше видит поводов винить себя в своем состоянии. Это, конечно же, еще больше усиливает тревогу, печаль и чувство отверженности. Создается замкнутый круг.
Таким образом, можно сказать, что зависимость формируется не потому, что обладание предметом этой зависимости дает нам какие-то преимущества. Рациональное объяснение сохранения той или иной привычки зачастую сложно найти, поскольку они приобретаются и закрепляются порой просто за счет повторения, которое может быть и бессознательным.
Именно поэтому человек может быть зависим практически от чего угодно.
