Если истоки электронной музыки так тесно связаны с сексуальным (и не только) разнообразием, почему современной публике приходится напоминать об этом?

Впрочем, квирная музыкальная сцена продолжает процветать сегодня, даже если она находится не в фокусе мейнстримных медиа танцевальной музыки.


Это исследование проливает свет на квирные истоки клубной культуры, и рассказывает историю квир-андеграунда электронной музыкальной сцены.

В начале 1970-х в Нью-Йорке квирные люди цвета (people of color), в первую очередь афро-американского и латино-карибского происхождения, и многие гетеросексуальные, но не зашоренные однодумцы собирались вместе, чтобы создать небольшие оазисы посреди сурового урбанистическом ландшафта.


Там люди могли чувствовать себя безопасно, быть собой или стать на время кем-то другим, уходя от повседневной "нормальности".


Музыка была неотъемлемой частью этих собраний, и этот звук в конце-концов превратился в стиль под названием диско. Его звучание было миксом соула, фанка и Латинской музыки.

Позже в 70-х диско стало невероятно популярным, заняло свою нишу в экономике ночной жизни, и проникло в мейнстримные дискотеки.


Диско крутили по американскому и мировому радио, и оно постепенно привлекало более широкую публику из белых гетеросексуальных людей среднего класса. По мере того, как записи диско начали заполнять собой музыкальный рынок, диско утратило свою связь с квирными людьми цвета.


Коллапс диско ударил по ночным клубам особенно сильно, и несколько клубов, которым удалось выжить, продолжали формировать "андеграунд" эпохи пост-диско.

Paradise Garage в Нью-Йорке был одним из самых известных уцелевших клубов, обращенным на публику, которая в основном состояла из квиров, темнокожих людей и людей латино-карибского происхождения.


Ди-джей Ларри Леван, резидент Paradise Garage, лояльно следовал за танцорами, развивая тот отличительный звук, который позже станет известен как "гараж".


Гараж рассматривают как исток, параллель или подвид направления хаус. Медленнее, чем чикагский хаус, гараж был миксом диско, R&B, соула и фанка с обработанным вокалом госпелов.

Большинство историй Чикагского хауса начинаются с Фрэнки Наклза, диско ди-джея из Нью-Йорка.


Фрэнки Наклз играл со своим другом Ларри Леваном, резидентом клуба Paradise Garage, в гей-клубе Continental Baths на Манхэттене.


Позже Наклз переехал в Чикаго, где он стал резидентом клуба The Warehouse, которй был прежде всего обращен на публику темнокожих геев и латиноамериканцев.


В 1982 году Наклз открыл свой собственный клуб Power Plant. Резидентом The Warehouse стал Рон Харди.

Звук Чикагского хауса был создан благодаря городским клубам, где в основном собирались темнокожие люди и квиры.


Звук появился из микса более олдового диско с итало-диско, фанка, хип-хопа и европейского электропопа.

Растущая популярность хауса и эйсид-хауса в Великобритании принесла ди-джеям из Чикаго не только продажи записей, но и концерты. Те часто ездили в Европу, чтобы играть в основном для белой гетеросексуальной публики.


В то время как музыкальную сцену, из которой они происходили, местный американский музыкальный рынок в основном продолжал игнорировать.


Итак, несмотря на коллапс диско, в Чикаго оно не ушло в небытие. Оно просто вернулось в андеграундную квирную танцевальную сцену в виде направления хаус.

Сексуальое разнообразие гораздо менее видимо в истории происхождения Детройтского техно. Этничность гораздо чаще упоминают как важный фактор становления музыкальной сцены, в отличие от сексуальности и гендера, которые реже фигурируют в "официальной" истории техно.

Сексуальность сыграла важную роль в развитии музыкального ландшафта Детройта, утверждает в своей книге "Out Come The Freaks: Electronic Dance Music And The Making Of Detroit After Motown" Карлтон Гольц, ученый, писатель и музыкальный историк из Детройта.

Гольц начинал с Морисом Митчеллом, ди-джеем, крутившим диско в Детройте начиная с 1971 года.

Митчелл и компания были частью поколения преимущественно темнокожих и/или гомосексуальных ди-джеев, которые привнесли новые ди-джейские техники и звук из Нью-Йорка и Чикаго.

Это поколение диско и пост-диско ди-джеев, игравших в основном на квир-площадках, и состоящих в комьюнити, играло ключевую роль в развитии Детройтского техно.

Начиная с 1985 года, Чикагский хаус начал появляться в северной части Великобритании, а также на рейвах в Манчестере.

Эйсид-хаус быстро стал популярным в Лондоне. Ночной гей-клуб Heaven был одной из первых площадок для проведения ночных врывов под эйсид-хаус.

В 1987 году Shoom Денни Ремплинга стал первым клубом, который играл эйсид-хаус. Годом позже Ники Холлоуэй, друг Ремплинга, открыл еще один клуб, играющий эйсид-хаус - Trip.

Ни один из этих клубов не был явно направлен на гей-публику, хотя оба из них позиционировались как открытые (open) или гей-френдли.

Некоторые писатели окрестили эти тусовки "гей-рейвами". Это название не претендует как на полную правду, так и на полную ложь.

Для многих квирных людей, circuit parties стали символизировать "мейнстримную мужскую культуру белых геев", особенно в ключе того, что их масштаб и значимость способствовали созданию доминантной, "нормальной" гей-идентичности, которая исключила много других идентичностей.

В частности, на исследования ВИЧ/СПИДа и его лечение, как и других заболеваний, которые касались ЛГБТК, а также поддержку сообщества в вопросах сексуального здоровья.

В этом смысле между circuit parties и дрэг-балами есть что-то общее. И те и другие можно рассматривать как важные места для укрепления сообщества, сексуального образования и политического активизма.

Особую значимость это имело в начале кризиса, возникшего в конце 80-х из-за ВИЧ/СПИДа, когда национальная политика в области здравоохранения США, казалось, была совершенно не подготовлена и преднамеренно не осведомлена в этом вопросе.

Еще в 2009 году Терре Темлиц (Terre Thaemlitz, DJ Sprinkles) выпустила альбом под названием Midtown 120 Blues.

Темлиц работала ди-джейкой несколько лет на протяжении ранних 90-х в одном из трансгендерных клубов Sally's II.

Клубы, расположенные в этой части Манхэттена, были маргинальными вдвойне, поскольку другие квир-сцены не одобряли секс-работу, которая часто происходила там.

Темлиц - мультижанровый композитор-продюсер, эссеист, трансгендерный человек, политический активист и просветитель.

К концу 80-х она переехала в Нью-Йорк, сбегая от ожесточенной гомофобии, царившей в ее родном городе. Однако вскоре она узнала, что городские техно-клубы были "подавляюще белыми и гетеросексуальными", где также доминируют мужчины.


"В отличие от Нью-Йорксокй техно-сцены, эти хаус-сцены, где были диско, квирность, этническое и гендерно разнообразие, были более вопиющими. Значительная часть дип-хауса из Нью-Йорка и Нью-Джерси, которая вышла в конце 80-х, была своего рода мостиком между теми двумя чувствительностями - диско и техно-поп, под которые я вырос", - говорит Темлиц.

В большинстве городов мужчины преобладают на квирной музыкальной сцене, особенно в качестве организаторов и ди-джеев.


Но Париж был особым исключением с конца 90-х. Женщины квир играли важную роль в становлении электронной музыки, пребывая в роли ди-джеек, продюсерок мероприятий, работниц на баре, и собственно посетительниц клубов.


Одна из самых влиятельных фигур этой сцены - Дженнифер Кардини, ди-джейка, продюсерка и директорка лейбла Correspondant.


Она начинала как резидент ди-джейка в Le Pulp, лесбийском клубе, который сыграл ключевую роль в вовлечении женщин в электронную музыку Парижа.

Le Pulp привлекал лесбийских клабберок, придерживаясь политики открытых дверей, которая привела к более разношерстной толпе, рассказывает Кардини.

"Все приезжали из разных городов, были разной сексуальной ориентации, из разных классов и с разным образовательным бекграундом. Было значительной ощущения сообщества, несмотря на все различия. Темнокожие люди, арабы, трансы, лесбиянки, геи, потерявшиеся туристы, хипстеры, рабочий класс - все могли присоединиться", - вспоминает Кардини.

За десять лет своего существования Le Pulp представил электронной музыке целое поколение квирных женщин. Клуб вдохновил многих из них на выход на электронную сцену.

Le Pulp в итоге закрылся в 2007 году, когда здание купил город для жилищного проекта. Но его закрытия породило новое поколение женщин-продюсерок и появление новых площадок.

Хати работала с мультикультурной группой белых, индийских, китайских и темнокожих южноафриканцев, но они были несколько необыкновенной командой.


"В то время многие люди называли нас "United Colours of Benetton", вспоминает Хати.

Поворотным моментом для темнокожих квиров был бисексуальный каминг-аут Бренды Фасси, "Королева Квайто" (квайто - африканский хаус, немного приближенный к хип-хопу).

"Это был поворотный момент для многих темнокожих квиров. Их можно было увидеть намного больше в центре Йоханнесбурга. Каждую пятницу люди зависали в баре в торговом центре", - говорит Хати.


Но необходимость в безопасности оставалась: пароль, чтобы попасть в бар, был "абангани", зулусское слово для "друзей".


С 1990-х годов многое изменилось в Йоханнесбурге. Хати вернулась в город в 2012 году и обнаружила, что большинство клубов, которые она знала, исчезли.


В то же время она отметила гораздо большее количество мужчин-геев на улицах города. "Молодые, красивые и очень стильные темнокожие квиры. Здорово было это увидеть, но вместе с этим грустно, что до сих пор существует много грубой жестокости против темнокожих лесбиянок, что должно быть связано с патриархатом", - говорит Хати.