Что сподвигает мужчин насиловать? Наше общество, конечно, готово предложить несколько ответов, но они не выдерживают никакой критики.
Вы могли слышать о том, что у мужчин есть “специальные потребности”, или что они “не могли устоять”, что “жертва их спровоцировала”, или еще какую-нибудь ахинею.
Но на помощь приходят эмпирические исследования, отвергающие эти нелепые оправдания и несколько проливающие свет на данный вопрос.
Update перевел с сокращениями эссе писательницы Сандры Ньюман, в котором авторка исследует историю понимания изнасилования с точки зрения феминистской критики, психологии и криминологии.
Ньюман проследила, как менялось представление об изнасиловании с конца XIX века до наших дней. Мысль хоть и эволюционировала, но мы все еще живем в культуре изнасилования. Ньюман интересует вопрос, почему так происходит.
Вернемся к истокам. Существует простой и на удивление долговечный миф о том, что сподвигает мужчин насиловать женщин.
Звучит он так: если мужчина слишком возбужден в результате отсутствия секса (сексуальной депривации) или гиперсексуальности, он потеряет контроль в присутствии незащищенной женщины.
С первых дней психологии как науки это предположение оставалось неизменным. Его можно объяснить на примере гидравлики: если давление слишком велико или судно слишком слабое, произойдет ужасное преступление.
Этой наивной модели сексуального насилия удалось выжить в первые десятилетия XX века, когда сексуальность стала объектом возрастающего научного интереса.
Традиционная теория изнасилования сохранялась вплоть до второй половины XX века. Тогда она была внезапно разрушена убийственным сочетанием феминистской теории и эмпирического исследования, опубликованного в “Журнале уголовного права и криминологии”.
Данное исследование приблизило нас к пониманию того, почему мужчины насилуют. Оно также пролило свет на то, что почти повсеместно игнорировалось: как можно предотвратить изнасилование.
Традиционная теория могла бы существовать и дальше, если бы не одна её предательская черта — обвинение жертвы (виктимблейминг).
Если сексуальное желание провоцирует изнасилование, выходит, что женщина может вызвать столько страсти, что даже “хороший” мужчина потеряет голову. Так жертва стала настоящим преступником.
Эту идею подхватили фрейдисты в середине XX века. Они не только сочли возможным то, что жертва провоцирует насилие, но и предположили, что все женщины втайне этого хотят.
Женская сексуальность считалась фрейдистами по своей сути мазохистской. Выходило, что жертвы женского пола бессознательно желают сексуального насилия, если не создают его сами.
Положение дел обстояло по-настоящему плачевно. Сдвиг произошел в 1975 году, когда феминистка и активистка Сьюзан Браунмиллер представила свою новаторскую работу об изнасиловании “Против нашей воли”.
“Изнасилование является ничем другим, как осознанным процессом запугивания, с помощью которого все мужчины держат всех женщин в состоянии страха”, — заявила Браунмиллер в этой работе.
Браунмиллер опровергла идею о том, что изнасилование является следствием сексуального желания. Она рассматривала изнасилование как политическое преступление.
Теперь это было преступление, совершенное не на почве страсти, а из холодной расчетливости, зачастую спланированное группой.
Где и как бы ни происходило изнасилование, его мотивом является не секс, а власть.
Тот же год положил начало ряду исследований, которые изучали мотивы насильников.
Самым ранним и, вероятно, наиболее влиятельным из них было исследование клинического психолога Николаса Грота. Он изучил несколько сотен насильников в тюрьмах и в психиатрических отделениях строгого режима штата Массачусетс, опубликовав свои выводы в книге “Мужчины, которые насилуют”.
Все насильники руководствуются одним из трех возможных мотивов: садизм, злость или желание власти, считал Грот. Он также предположил, что все насильники являются людьми с психической дисфункцией.
К сожалению, Грот не дал объяснений, каким образом он провел свое исследование, и не предоставил подтверждений своим убеждениям.
Но ученый пришел к важному выводу о том, что изнасилование обслуживает несексуальные потребности.
Тем временем, другие исследователи намеревались найти доказательства для традиционной теории и с треском провалились.
Разные исследования показали, что у насильников не был повышен уровень тестостерона. Опросы также показали, что у насильников было больше сексуальных партнеров, чем у других мужчин. Что означало, что отсутствие секса тоже не имело отношения к изнасилованию.
Женатые насильники были также склонны к активной половой жизни с женами, как выяснили Пол Гебхард и его коллеги из Института Кинси в работе “Сексуальные преступники: анализ типов”.
Изначально психологи изучали заключенных насильников из-за их доступности. Но только крошечная часть всех насильников была отправлена в тюрьму. Кроме того, заключенные не являются типичными представителями всех мужчин, которые совершают изнасилование.
Заключенные насильники гораздо вероятнее насиловали незнакомых женщин, использовали оружие, применяли жестокость и имели судимости в прошлом. В основном, это мужчины без высшего образования со слабыми социальными контактами.
В середине 1980-х годов новая волна исследований обратила внимание на так называемых “незамеченных” насильников — мужчин, которые никогда не подвергались аресту и о чьих преступлениях не было известно.
Эти мужчины гораздо реже применяли жестокость или физическую силу. Вместо этого большинство из них насиловали недееспособных после выпитого алкоголя женщин.
Силу они применяли в том случае, если попытка получить согласие на секс терпела неудачу. Это так называемое “изнасилование на свидании”.
Большинство опрошенных были студентами колледжа, и казалось невероятным, что эта группа может сознаться совершенно незнакомым людям в сексуальном насилии.
Но поскольку слово “насильник” не фигурировало в опроснике, мужчины спокойно отвечали “да” на вопрос: “Вступали ли вы когда-нибудь в сексуальный контакт со взрослым человеком против его воли, угрожая ему при этом или применяя физическую силу?”
В интервью, проведенных психологами Дэвидом Лисаком и Сьюзан Рот, а затем Лисаком и Полом Миллером, выяснилось, что респонденты каким-то образом не поняли, что это было описание изнасилования.
Другим поразительным результатом было количество насильников. В 10 различных исследованиях, проведенных с 1985 по 1998 год, от 6 до 14,9% студентов-мужчин, учившихся в колледже, признались в изнасиловании или его попытке. Примерно половина от этого числа совершала изнасилование неоднократно.
То, что данные исследования выяснили о характере этих мужчин, не стало сенсацией. Насильники были менее эмпатийными, чем другие мужчины. Они также были эгоцентричными манипуляторами с негативным отношением к женщинам.
Исследование “Понимание сексуального насилия”, проведенное Дианой Скалли для Национального института психического здоровья США, помогает найти путь из этого болота.
Скалли сравнивала заключенных насильников с контрольной группой других заключенных. Она использовала 89-страничное интервью, для того, чтобы охарактеризовать мужчин по таким признакам, как враждебность по отношению к женщинам, межличностное насилие и “компульсивная маскулинность”.
Между насильниками и другими преступниками не было выявлено различий по всем этим параметрам. Также не было выявлено различий в их сексуальной жизни до заключения, отношении к женщинам и их истории сексуального насилия в детстве.
Больше всего Скалли поразило то, насколько далеко были готовы зайти насильники в своих оправданиях насилия перед ней.
Они говорили о моральных недостатках жертвы. Последовательно врали о деталях преступлений, чтобы показать себя как менее жестоких людей. Пытались преподнести изнасилование как что-то нормальное.
“Когда вы приглашаете женщину на свидание, ухаживаете за ней, а потом она говорит: «Нет, я хорошая девочка», вы должны использовать силу. Все мужчины так делают”, — сказал один из респондентов.
Другие утверждали, что все считают приемлемым изнасиловать женщину, если у той репутация “неразборчивой”, если она путешествовала автостопом или уже занималась сексом с мужчиной раньше.
Некоторые из респондентов знали, что поступили неправильно. В таких случаях они обычно делали упор на отвращении к себе и настаивали на том, что преступление совершенно не похоже на них. Они были чрезвычайно озабочены тем, что подумают о них другие люди.
Подавляющее большинство мужчин предположило, что они никогда не будут наказаны.
Как отмечает Скалли, её респонденты рассматривали изнасилование как “стоящее действие с незначительными рисками”.
Большинство опрошенных насильников-студентов не только не боялись наказания, но блаженно не осознавали, что то, что они делали, было преступным.
Рассматривая эту общую картину, Скалли пришла к выводу, что большинство изнасилований являются следствием “культуры изнасилования”. Эта культура говорит людям, что во многих ситуациях изнасилование женщин является не только нормальным поведением, но и абсолютно безопасным.
Культура изнасилования позволяет нам увидеть большие колебания в уровнях сексуального насилия от страны к стране в зависимости от того, попускается или наказывается там изнасилование.
Вспомним, что от 6 до 14,9% студентов-мужчин колледжей США признались в изнасиловании. Эта статистика кажется ужасной до тех пор, пока вы не узнаете, что, согласно исследованию, опубликованному в The Lancet, процент мужчин, которые идентифицируют себя как насильников в Китае, составляет чуть менее 23%, а в Папуа — Новой Гвинее это угнетающие 60,7%.
Сексуальное насилие со стороны военнослужащих в военное время также проявляется по-разному. Потому как количество изнасилований во время военных действий склонно быстро меняться в ответ на распоряжения сверху. Распоряжения могут разниться от поощрения сексуального насилия до сурового наказания за его совершение.
Например, высокий уровень сексуального насилия в Красной армии в конце Второй мировой войны резко снизился, когда советское руководство решило, что это политическая проблема, и установило правила, чтобы препятствовать этому.
По-видимому, даже в разгар жестокости военных действий мужчины способны воздерживаться от сексуального насилия, если они знают, что будут последствия.
С точки зрения здравого смысла, напрашивается вывод, что изнасилование, как и другие преступления, можно эффективно предотвратить с помощью его сдерживания.
История исследования причин изнасилования заключается в рассмотрении изнасилования как чего-то, что требует медицинского или политического решения.
Либо же в силу вступает идея о том, что это был неизбежный результат мужской сексуальности. Короче говоря, всё что угодно, кроме признания изнасилования тем, чем оно является на самом деле — преступлением.
Скорее всего, это проистекает из нежелания признать в полной мере страдания, которые пережили женщины, пострадавшие от изнасилования. Как будто это недостаточные страдания, чтобы осудить преступника.
Ошибка заключается в том, что наказание зачастую происходит как принятие мер в частных случаях. Оно не рассматривается как предостерегающая мера для будущих преступлений.
Как долго это будет происходить? Мы не должны поступать так, как будто решение проблемы изнасилования — это глубокая и непостижимая тайна.
Мы ведь понимаем, что при грабеже, поджоге или мошенничестве наказание служит не только возмездием, но и сдерживающим фактором. Относительно изнасилования пора применить тот же здравый смысл.
