Когда вы последний раз чувствовали пусть даже небольшой соблазн сделать что-то аморальное? Например, соврать, предать доверяющего вам друга, пройти без очереди или взять немного больше своей доли? Возможно, это было совсем недавно.
Большие искушения также преследуют нас, особенно связанные с сексом или деньгами. Даже удивляет то, что зачастую мы возвышаемся над этими соблазнами и в итоге поступаем нравственно.
Но как наша внутренняя борьба с искушением влияет на то, как наши действия видят другие? Чье поведение более похвально: того, кто поступает нравственно вопреки соблазну, или того, кто его никогда не испытывает?
В этике есть два направления, которые по-разному смотрят на то, какие виды действий стоит рассматривать как наиболее нравственные. Одна точка зрения принадлежит Аристотелю. Он считал, что нравственный человек будет искренне хотеть поступить правильно, и ни одна его часть не будет искушена поступить аморально.
Другой довод принадлежит Иммануилу Канту. Действие будет нравственным только в том случае, если это что-то, чего вам не хотелось бы делать, считал Кант.
В противном случае человек просто следует за своими желаниями, и хотя результат может быть положительным, об особой нравственности говорить не приходится.
Какой из этих подходов лучше отображает то, как обычные люди видят нравственность?
Кристина Старманс, аспирантка кафедры психологии Йельского университета, решила выяснить, как люди видят преодоление искушения на протяжении всей их жизни.
Команда Старманс набрала более 250 детей в возрасте от трех до восьми лет и около 400 взрослых для участия в исследовании. Каждого участника попросили рассмотреть несколько сценариев, которые изображали двух детей, в которых оба поступили нравственно.
Например, было двое детей, которые сломали какую-то вещь их мамы. Оба в итоге сказали ей правду о том, что они сделали. При этом оба они хотели сказать правду и поступить правильно.
Но один ребенок также чувствовал соблазн соврать для того, чтобы избежать наказания. Он сказал правду, хотя это и далось ему нелегко. Другому ребенку говорить правду было легко, и у него не было соблазна соврать, потому что его не беспокоило наказание.
Участников исследования спросили, кто из двух детей, сообщивших правду, был более достоин похвалы за нравственность.
Ответы опрашиваемых сильно разнились в зависимости от их возраста. Дети с 3 до 8 лет отдали свое предпочтение тому, кто поступает правильно, не испытывая аморальных желаний.
У взрослых была другая точка зрения. Моральное превосходство имеет тот, кто поступает правильно, преодолевая конфликт желаний, считали взрослые. Они были склонны предоставить моральный кредит тем людям, которые также имеют некие недобрые желания, а не только похвальные.
Так может быть потому, что, подобно Канту, взрослые рассматривают желание поступить безнравственно как важную составляющую высокоморального действия. С этой точки зрения, только когда мы хотим быть плохими, у нас есть возможность выбирать поступить хорошо.
Оценки детей и взрослых также касались ряда вопросов о соблазне поступить безнравственно. Например, солгать, отказать сестре или брату в помощи, нарушить обещание.
Удивительно, что взрослые в оценке этих ситуаций отдали предпочтение человеку, который переживал внутренний конфликт. Поскольку многие из проведенных ранее исследований показали, что взрослые осуждают недобрые намерения и желания.
Есть и другие виды безнравственных искушений, которые взрослые могут судить также строго, как дети. Например, человек, у которого возник соблазн совратить ребенка, но он его превозмог, едва ли будет рассматриваться как более нравственный человек, чем тот, у которого не возникало таких побуждений в принципе.
Судя по полученные результатам, дети начинают с моральной психологии Аристотеля, называя высоконравственным человеком того, кто не сталкивается с внутренним конфликтом при принятии моральных решений.
Но со временем, в возрасте старше 8 лет, дети переходят к кантианской модели, определяя ценность моральных поступков тем, насколько трудными эти действия оказались для человека.
Что меняется в нас с возрастом? Дело может быть в том, что у детей недостаточно непосредственного опыта в переживании внутреннего конфликта.
Дети часто хулиганят, и поэтому может показаться, что они как раз должны испытывать соблазн поступить безнравственно все время. Но может быть так, что дети зачастую не испытывают желание быть плохими и желание быть хорошими одновременно.
Накопление опыта личной внутренней борьбы происходит по мере взросления. Тогда дети учатся ценить это или, по крайней мере, не осуждать это в других. Свою роль также может играть растущее понимание силы воли.
Возможно, дети по своей сути предпочитают людей с единым “я”. По мере нашего взросления, мы начинаем понимать нюансы более сложного человека, которые позволяют и искушению, и силе воли преодолевать его.
Так что в следующий раз, когда вы почувствуете себя виноватой, переживая безнравственные соблазны, расслабьтесь. Это часть жизни. Главное - будьте честны с собой.
