Эмили Уиллингхэм - американская писательница и исследовательница. Её работы публикуются в Forbes, The New York Times и журнале Slate. Она также является автором книги "Информированный родитель: научно обоснованный путеводитель по первым четырем годам вашего ребенка", написанной в соавторстве с Тарой Хаэл.
Как часто я повторяла это самой себе, будучи наедине, или другим на протяжении всего моего детства? "Если бы я только была мальчиком".
Эти слова принадлежали мне, и были моим пылким и частым желанием. Они не были порождены ощущением расхождения между внешними ожиданиями и внутренними сигналами. Если не считать напряжения от смешанных сообщений общества на тему того, что означает быть женщиной, мне вполне комфортен мой гендер.
Но мне хотелось быть мальчиком, потому что мальчики делали так много вещей, которые были мне интересны и которыми я не могла заниматься, потому что я была девочкой. Моё тело и мой мозг отлично подходили друг другу, но не подходили под требования общества, которые диктовали мальчикам и мне, что было разрешено, а что - запрещено.
Как женщина, могу заверить, что это ощущение принадлежности к мужским пространствам, которые вас исключают, не заканчивается с наступлением подросткового или взрослого возраста, с появлением карьеры или ребенка.
Любительница приключенческих историй, я не могу не замечать, что многие места, в которые могут направиться мужчины, часто являются Не-Женской-Территорией для кого-то вроде меня. Не потому что у меня не хватает физической подготовки, силы или выносливости для того, чтобы перемещаться по ним, а потому что сам факт того, что я женщина, подвергает меня опасности. Этот факт будто поощряет насилие, исключение и нарушение границ тысячью разных способов, и потому означает ответственность.
А еще есть менее дикие места, клубы для мальчиков и мужчин de facto или по молчаливому всеобщему согласию, где девушки и женщины считаются незваными гостьями или, как это часто бывает с женщинами, объектами харассмента или чего-нибудь похуже. Каждый день я вижу равно в академической и журналистской сферах, как мужчины кружат вокруг своей маскулинности как овцебыки, защищая и исключая.
Даже в виртуальном мире социальных медиа они рефлекторно исключают из обсуждений женщин, равных им по сфере экспертизы и компетенции, при этом с готовностью приветствуя мужчин, не обладающими ни одним из этих преимуществ.
Меня забавляет, когда люди, убежденные в том, что у мужчин и женщин различается когнитивное мышления, снисходительно подслащивают женщинам пилюлю сомнительным фактом про их верховенство в вопросе вербального выражения. (Вау, посмотрите, мы хоть в чем-то хороши! В чем-то, за что вы дразните нас болтушками!)
Я читаю про это и думаю о том, кто же получает больше всего значительных книжных наград и прочих писательских почестей. Подсказка: это мужчины. И я делаю ставку на то, что социальные предпосылки для последнего делают свой вклад в предположения касаемо предыдущего утверждения.
Поведение, связанное с попытками сохранить общепринятые нормы нетронутыми, печально известно в среде мужчин-айтишников. Пробка в этом герметичном бочонке мизогинии Силиконовой долины вылетела летом 2017 года, когда один сотрудник Google наконец-то выразил словами то, что думают и во что, похоже, отчаянно желают верить многие мужчины, схожие с ним: женщины не могут принадлежать к мужским пространствам, потому что их мозги просто не способны справиться с мужской работой, которую требуется выполнять в этих местах.
Оправдание для этого желания оставалось неизменным на протяжении столетий: эдакий идейный костыль, согласно которому хорошо образованные мужчины должны философствовать и рационализировать, а различные "крутые девушки" в это время хромают по их следам, восторженно подбадривая тех на их нелегком пути. Когда-то обоснованием для подобных идей была воля Бога, теперь - Природы.
И кого волнует, что по версии бога именно женщина открыла пространство знания и пригласила туда мужчин, а Природа сама является матерью, породившей мир поразительного разнообразия, чаще отрицающего бинарность, чем нет.
Еще одним ярым желанием людей с такими взглядами является попытка доказать, что мужской мозг отличается (разумеется, в лучшую сторону) от женского так же, как отличаются (опять таки, в лучшую сторону) физические показатели мужчин. Проводится параллель между более сильным телом и более сильным умом, как если бы мозг является не скоплением нейронов с широким и разнообразным набором поддерживающих клеток, а массой сократительной ткани, которая наращивается и уменьшается в зависимости от следования советам в журнале Men's Health.
И, разумеется, восприятие бинарности человеческой анатомии предлагает тоненькие подмостки для поверхностных аргументов. Если у человека есть член, значит, и образ его мышления членоподобный, а если у него вагина - то и образ мышления вагинальный. Ведь Природа не могла уделить мозгам больше внимания, чем гениталиям, которые устроены куда проще и несут куда более однозначные функции, и решила по дефолту тоже сделать их бинарными.
Так что если вы брограммист Силиконовой Долины, которому хотелось бы убрать женщин из своего мужского пространства, или Берни Бро, который посчитал, что слоган "Bern the witch" (прим. переводчика: слоган был использован на последних президентских выборах в США и нацелен против Хиллари Клинтон) является вершиной остроумия, скорее всего, вам не очень хотелось бы признавать, что мужские пространства, исключающие женщин, формируются за счет общества и культуры - то есть, чего-то, что мы формируем вне биологии. Нет, вам бы хотелось обвинить во всем природу.
Взывания к высшим силам и сбор крупинок "доказательств", чтобы поддержать удобную позицию собственного верховенства над другими представителями своего вида так же типично для людей, как почесывание зада.
Согласно этой ошибочной итерации, созданной по меркам привилегированного класса, Природа создала мужчин с интересом к некоторым занятиям и желанием делать определенные "мужские" вещи, а значит, мужчины от природы должны быть - и разбираться - лучше в этих занятиях и вещах.
В качестве дополнения, согласно этому обоснованию, Природа создала женщин с интересом и способностям к занятиям менее значительным, поэтому им можно иногда снисходительно говорить, как они хороши в этих занятиях, особенно в том, что касается разговорчивости. И поэтому оставайся-ка на кухне и сделай мне сэндвич, ведь вся эта аналитика настолько вне твоей компетенции, дорогая.
… Но Природа создала меня. И я не редкость. Действительно, существует целая категория девушек и женщин, которая достаточно велика, чтобы оправдать уже ставшую архаичной категорию томбоев. Имя нам легион, и большинство из нас когда-то лихорадочно желало стать мальчиками, просто чтобы получить доступ к чему-то, что интересовало нас больше всего. Как же могла природа создать целый легион девушек, чьи интересы и способности тесно связаны с исторически мужскими сферами, и при этом ограничиться созданием бинарного мозга?
Природа не так уж часто делит всё на две части, как привыкли думать люди. Зато она ловко управляется с мозаикой. Мозаика в данном случае - научная метафора. Генетическая мозаика - люди с долей специфически мутировавших клеток тела - может быть куда более распространена, чем мы считаем. Места обитания часто являются мозаикой с разными свойствами, например, луг, постепенно переходящий в лесополосу.
Так же и наш мозг, вместо того чтобы быть разделенным по бинарному признаку на "мужской" и "женский", скорее является мозаикой, связанной из кусочков с различными оттенками "мужского" и "женского". Совсем как поведение, которое является результатом работы мозга.
В своей книге The Astonishing Hypothesis (Поразительная гипотеза) (1994), Фрэнсис Крик перефразировал цитату из Алисы в Стране Чудес (1865) Льюиса Кэрролла, когда писал о мозге: "Ты просто скопление нейронов!" Но "скопление нейронов" - это только начало.
Человеческий мозг это структура с узором миллиардов частиц. Эти частицы составляют скопления участков, каждый - с континуумом форм и функций, и разнообразными ответами на внутренние сигналы. Это предложение не является слишком уж содержательным, но оно куда ближе к отражению реальности, чем цитируемая цитата Крика или общественная искусственная дихотомия, основанная на глубоко укоренившихся заблуждениях о биологии и анатомии.
На каждом из таких участков мозга характер компонентов отличается от человека к человеку, совсем как различаются стеганые одеяла, даже если они были сделаны из одинаковых обрывков ткани и по одной модели.
На данный момент, у нас нет способа посмотреть на эти участки и классифицировать орган как "мужской" или "женский". Но сложность увеличивается, когда добавляется воздействие стероидных гормонов. Они влияют на скрытые способности нейронов, формирующих разные участки мозга, как лимонный сок на невидимые чернила.
И точно так же, как никакие два мозга не могут иметь идентичное скопление нейронов, никакие два мозга не могут испытать одинаковое воздействие половых стероидных гормонов.
На самом деле, ни один мозг не может испытывать постоянное воздействие этих гормонов в течении жизни или даже в течении последовательности двух дней. Как вообще может кто-либо, кто уделяет этой теме внимания, утверждать, что мозг и поведение, которому он является причиной, может быть сведен до простого выбора между тем или другим?
Просто посмотрите на эти стероиды, крошечные сигнальные молекулы, вырезанные из холестерина, извлекающие скрытый потенциал нейронов. Они могут заскальзывать в клетки, как ртуть, и доставлять свои интенсивные химические сообщения, указывая отдельным областям мозга развитие или общение по разным путям.
В невидимом наборе стероидных гормонов и их функциях в организме человека, тестостерон и эстрогены играют звездную роль. Они являются наборами молекул с подобными структурами, часто вызывающими при этом разные эффекты в разных тканях). И то, что эти гормоны делают с нашими мозгами, намного сложнее, чем "тестостерон = маскулинность; эстроген = феминность".
Одна из самых ранних ролей этих гормонов - формирование мозга. Поскольку эмбриональный мозг в процессе развития приобретает все более сложную структуру, будущая гонада начинает создавать половые стероидные гормоны согласно с генетическими инструкциями. Эти гормоны, в свою очередь, пробиваются к развивающемуся мозгу и помогают выстраивать его внутренние участки.
В результате, развитие гонад и мозга человека считаются подпадающими под организационные влияния примерно одинаковых гормонов. Но гонады - это не мозг, а то, что происходит внутри мозга, включает в себя много других аспектов.
Этот двойной процесс развития мозга и гонад задействует миллиарды клеток и сотни молекул, направляющих, подающих сигналы и придающих этим клеткам их финальную форму.
Теперь добавьте к этому генетические коды для множества этих молекул, последовательности с тысячами блоков, которые также отличаются у разных людей. Если гены отличаются, то белки, которые они кодируют, могут меняться тоже. Неужели можно найти что-то удивительное в том, что со всеми этими нюансами и составными фрагментами развитие человеческого мозга отрицает разделение на строгие категории?
Природа предоставляет нам свыше семи миллиардов индивидуальных головоломок, составленных из миллиарда кусочков, а мы отчего-то продолжаем считать, что их все можно уместить в бинарную систему.
В самом деле, простая система с двумя категориями кажется невозможной и даже глупой, если учитывать сложность формирований, которые она призвана систематизировать. Интригующие научные доказательства уводят нас от дихотомии к трехмерному пространственному континууму вариаций, которые бросают вызов любой категоризации.
Этот взгляд на человеческий мозг ошеломляет: одновременно тем, как хорошо он проводит аналогии с человеческим поведением - продукта нашего мозга - и тем, как он определяет каждого из нас, как человека. Наш мозг размывает границы между биологическим и социальным аспектом, точно так же, как мы делаем это сами.
У большинства людей мозг является мозаичным. Когда нейробиолог Том Каррен, теперь являющийся профессором в университете Канзасской Медицинской школы, написал статью для журнала The Scientist, которая называлась "Deconstructing the Mosaic Brain" ("Деконструируя Мозаичный Мозг") (2011), он использовал термин "мозаика", чтобы описать широкое разнообразие человеческого мозга, а не спектр различий по признаку пола.
Он отметил, что гены могут меняться по мере развития эмбриона, что приводит к определенным состояниям мозга, таким как эпилепсия. Изменения в пэчворке может привести к различиям в структуре мозга даже у идентичных близнецов.Немного озадачивает тот факт, что подобное явление не кажется спорным, когда речь идет о близнецах, но стоит предположить, что мозг двух людей одного и того же пола может отличаться аналогичным способом - и это тут же становится причиной пламенной дискуссии.
Нейробиолог Дафна Джоэль и её команда из Тель-Авивского университета вступили в обсуждение в 2015 году с оригинальной и породившей очередной виток дискуссии статьей о мозаичном мозге в трудах Национальной академии наук.
Джоэль проанализировала структуру более 1400 голов с помощью МРТ. Она обнаружила огромное структурное совпадение между строением мозга мужчин и женщин в гиппокампе, центре памяти, а также континуум структурных вариаций того, что мы определяем как мужское и женское. Действительно, даже в участках, где различия между полами были наиболее заметны, многие женщины попадали в пределы мужского конца спектра, в то время как многие мужчины оказывались с "женской" стороны спектра.
По словам команды Джоэль, схожесть структур у двух полов оказалась настолько поразительна, что только у двух или трех человек из сотни мозг можно было однозначно причислить к той или иной стороне спектра. Все остальные участники выборки находились ближе к среднему значению.
Так Джоэль выяснила, что наш мозг является смешанной и уникальной мозаикой участков с "мужскими" и "женскими" переменными в каждом из них, в независимости от пола. Она писала, что человеческий мозг не может быть классифицирован, как мужской или женский.
В Нью-Йорке Брюс Макьюэн, нейроэндокринолог из Рокфеллеровского университета, и Тереза Милнер, невролог из Медицинского колледжа Вайля Корнелла, подытожили данную точку зрения на наш мозг в обзоре последних научных доказательств, написав в 2017 году в "Journal of Neuroscience Research", что "мы вступаем в новую эру нашей способности понимать и ценить разнообразие гендерных поведений и функций мозга".
В центре их внимания было "сексуально диморфное ядро преоптической области" или SDN-POA. Но точка зрения Брюса и Терезы заключается вовсе не в том, что этот регион демонстрирует разницу между полами. Напротив, они представляют его как один из немногих примеров участков мозга, где половой диморфизм ярко выражен. Что касается остальных, "подавляющее большинство половых различий является очень тонким".
Даже у животных, которые мы используем для себя как научный пример, эти паттерны могут быть нечеткими.
Самцы и самки крыс и мышей демонстрируют различия в структурах нейронов, которые связаны с их реакцией на стресс. Самочки сильнее реагируют на острый стресс и менее гибки в адаптации к хроническому стрессу.
Тем не менее, во время полового созревания, когда крысы достигают полной половой зрелости, они не проявляют обоснованных полом реакций на стресс в гиппокампе, центральном процессоре памяти. И в этой же области мозга, по сравнению с самками крыс, не подпавшими под стресс, у самцов, не подпавших под стресс, будет меньше нейронных структур, называемых шипами.
Но если они испытывают стресс, самцы наращивают количество шипов, а самки уменьшают. Так что можно считать мужской или женской структурной репрезентацией - большое количество шипов или малое количество шипов? Оба пола практикуют и то, и другое.
Конечно, это крысы. Мы очень далеко от крыс с точки зрения давления отбора и культурных адаптаций, которые мы разработали за 80 миллионов лет с тех пор, как мы и наши городские сожители пошли по разным эволюционным путям.
Одной из областей, где это различие проявляется довольно резко, является наше проявление пола, уникальная человеческая социальная конструкция. Учитывая растущее признание разнообразия полов, которые порой кажутся сливающимися друг с другом и даже порой способны сменять друг друга в одном человеке, несомненно, имеет смысл, что система, лежащая в их основе - наш мозг, - будет разделять некоторую не поддающуюся категоризации тонкость.
Возможно, нам было бы лучше рассматривать всю структуру, которую мы называем "мозгом", как отдельный организм, совокупность дискретных систем или кусочков головоломки, ритмично взаимодействующих в розовато-серой массе внутри наших черепов.
Некоторые из этих систем образуют мозаику внутренних переменных частей для создания одного целого; целого, обозначенного как "ты", которая думает, чувствует, воспринимает, любит, ненавидит, реагирует и читает эту статью. А другие кусочки головоломки больше похожи на наши гениталии, с довольно предсказуемыми внутренними паттернами, средним женским эффектом и средним мужским эффектом, зависящие от гормонов, которые формируют их и управляют ими.
В сценарии "ум-управляет-сердцем", например, половые различия в мозге могут взаимодействовать с сердечно-сосудистой системой для получения результатов с поправкой на пол. Несколько участков мозга действуют для контроля сердечного ритма и артериального давления, а мужчины и женщины - в среднем - имеют тенденцию проявлять различия как в этих участках, так и в том, как те регулируют сердечно-сосудистые реакции.
В основе этого различия - белки, которые могут реагировать (или нет) на наличие конкретных половых стероидных гормонов. Реакция или отсутствие ответа, в свою очередь, влияют на молекулы, которые регулируют, например, артериальное давление. Напряженные артерии означают повышенное кровяное давление.
Исследователи из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе использовали функциональную визуализацию, чтобы показать, что мужчины и женщины в среднем имеют разницу в активности в этих областях мозга в реальном времени, когда их сердечный ритм и артериальное давление реагируют на один и тот же стимул. Другие исследователи считают, что дихотомия мозга мужчин и женщин не является причиной различий в артериальном давлении: настоящей причиной является разница в росте.
Список продолжается, как и оговорки. Сообщается, что мужчины и женщины испытывают боль по-разному на групповом уровне. Но стоит взглянуть попристальней на эту разницу, и вы обнаружите некоторые до странного смешанные результаты.
Один метаанализ показал, что у мужчин и женщин очень мало различается болевой порог, когда дело касается жара, и при этом он очень отличен, когда дело касается боли, связанной с давлением. Однако, достаточно приглядеться к цифрам давления, чтобы увидеть, что диапазон влияния половой принадлежности на ответ был довольно широк.
В некоторых исследованиях практически не было замечено влияния пола в реакции на жар; одно исследование показало, что у женщин был выявлен более высокий болевой порог, когда дело касалось боли от жара, а в другом исследовании было установлено, что, напротив, более высокий болевой порог в этом случае был выявлен у мужчин.
Почему все так изменчиво? Потому что в игре участвуют многие факторы, в том числе гормональный профиль, эмоциональное состояние, даже социальные ожидания: женщины более склонны сообщать о своей боли, чем мужчины.
Невозможно проверить женщин или мужчин при отсутствии влияния гормонов, но основным фактором некоторых половых различий мозга может быть именно оно: влияние гормонов. В метаанализе исследований боли, где приводятся данные о наибольшем влиянии фактора пола на болевой порог, принимали участие старшеклассники, которые, естественно, наводнены гормонами.
Различия в болевых состояниях между мальчиками и девочками не возникают до момента полового созревания, когда пробуждаются гонады, что указывает на связь с появлением тех же гормонов, которые формировали их мозги и гонады в утробе матери. А эстрогены, по крайней мере у крыс, влияют на реакцию мозга эндорфинами, которые могут смягчить боль. Лечение тестостероном снижает восприятие боли у мужчин с низким уровнем тестостерона; и, с другой стороны, отцовство, по-видимому, приводит к снижению тестостерона и накачиванию гормонов привязанности у отцов.
Исследования, демонстрирующие, что половые гормоны могут ослабить или усилить болевые ощущения или способствовать родительскому воспитанию, могут показаться ответом на то, почему так много людей думает, что поведение человека дихотомично. За это в ответе гормоны.
Однако даже в случае животных моделей мы обнаруживаем, что результаты могут быть прямо противоречивыми в зависимости от дозы или времени воздействия гормона. И, конечно, если мы сможем перевести поведение мужчин на фенотип привязанности просто за счет уменьшения тестостерона, разве это не означает, что способность вести себя, как родитель, всегда находилась где-то в пределах мозга, просто для её активации нужен был правильный гормон?
Другие воспринимаемые различия между мозгом мужчин и женщин также становятся тем более сомнительными, чем больше в это вглядываться. Например, некоторые связанные с мозгом состояния, такие как аутизм, которые считаются свойственными мужчинам, могут быть почти одинаково распространены у обоих полов.
Они просто проявляют себя по-разному и могут быть незамеченными у девочек и женщин. Большая часть различий зачастую объясняется высокой дозой социальной обусловленности и дифференциальных ожиданий, применяемых к девочкам с младенчества, а также того факта, что аутичные черты становятся более ярко выявленными в период полового созревания из-за гормонов; точно так же, как в этот временной период заостряются все социальные взаимодействия.
Как показывают эти несколько примеров, доказательство того, что в человеческом мозге является бинарным, а что мозаичным, остается загадкой. Но новый нарратив повторяет старую популярную притчу о слепых и слонах. В притче группа старых слепцов исследует новое существо в их среде.
Один изучает ногу слона, в то время как другой исследует его хобот, а третий - его уши. Естественно, все они делают совершенно разные выводы о форме и функциях этого странного животного. Когда дело доходит до мозга, некоторые исследователи сосредоточены на частях, которые показывают дискретные средние значения между мужчинами и женщинами, тогда как другие работают с мерами, которые предполагают непрерывную вариацию. В конце концов, у всех есть противоречивые выводы о том, что они обнаружили.
Вот почему Джоэл и ее команда столкнулись с отрицательной реакцией коллег после публикации. В своем письме к журналу Марек Глезерман, исследователь по гендерной медицине в Тель-Авивском университете, заявил: "Да, есть женский мозг и мужской мозг".
Оставляя вопросы формы в стороне, он утверждал: "Функционально, мозг женщин и мужчин действительно отличается." Добавляя оскорбление к замечаниям по теме, он предположил, что анализ Джоэль может даже быть напрочь нерелевантен:" МРТ дает "неподвижные изображения"", - отметил он. "Смотреть на них - это как изучать дорожную карту и делать выводы о трафике. Другие методы визуализации, возможно, дали бы иные результаты ".
В своем ответе Джоэль и её коллеги писали, что тот факт, что пол может влиять на форму и функцию клеток, "не обязательно влечет за собой тот факт, что форма и функции являются либо "мужскими", либо "женскими"."
Другая группа, возглавляемая эволюционным психологом Марко Дель Джудиче из Университета Нью-Мексико, предложила свой собственный контрапункт, сказав, что Джоэль и ее команда не провели анализ, который бы проверял, насколько хорошо разные функции мозга будут предсказывать пол человека. Когда они провели свой собственный анализ, они обнаружили, что мозг правильно предсказывал по "около 69-77 процентов" времени. Это также означает, конечно, что для четверти населения пол в их анализе был предсказан неправильно.
Дель Джудиче и команда применили подход Джоэль к половым маркерам морд у трех видов обезьян: макак-крабоедов, гриветов и бурых черноголовых капуцинов. Глядя на измерения для 20 различных черт морд обезьян, они хотели понять, как часто метод будет последовательно истолковывать отдельных обезьян каждого вида как "типичный для вида". Они обнаружили, что, по их словам, уровень правильной идентификации вида был низок. Учитывая, что с помощью такого метода даже виды обезьян толком различить нельзя, утверждал Дель Джудиче, как им можно различить мужской и женский мозг?
Джоэл и ее группа ответили, назвав критику "элегантной проверкой нашего метода анализа". Что он на самом деле демонстрирует, сказали они, так это то, что человеческий мозг гораздо более мозаичный, чем у других видов приматов.
Дебаты продолжаются. В конце концов, то, что мы думаем о наших мозгах, может очень сильно зависеть от того, какую часть слона - или статьи, или исследовательской работы - мы изучаем, и как мы интерпретируем то, что мы видим сквозь призму наших чувств и переживаний.
Люди нуждаются в аккуратных узорах, в том, чтобы все вещи были чисто связаны и имели смысл. Наши мозги напрягаются, чтобы выстроить эти связи, вне зависимости от того, подлинные они или нет. Что гораздо труднее, так это смотреть мимо воображаемых паттернов и вдумываться в то, что мы действительно видим. Как бы заманчиво ни было уложить все существо человека, включая его мозг, в один термин - мужчина, женщина - честный взгляд на то, как мы себя ведем, делает подобный редукционизм в лучшем случае мелковатым.
Наиболее внимательные среди нас справляются с этим углубленным изучением. Эти острые наблюдатели являются не учеными, которые могут быть удивительно близорукими и жесткими в своих уголках исследований, а рассказчиками. Вы не можете рассказать хорошую историю о людях, если вы не являетесь умелым наблюдателем за человеческим поведением, и потому именно в наших традициях сторителлинга мы находим пример за примером врожденное, пусть и бессознательное, понимание мозаичности мозга.
Старейшие фольклорные истории каждой культуры демонстрируют это понимание. Каким-то образом сторителлеры умели смотреть мимо предполагаемого анатомического двоичного кода мужских и женских частей и видеть людей.
Эти рассказчики знали, что женщины могут быть храбрыми, мужественными, находчивыми и сильными, так же, как мужчины могут быть беспомощными, испуганными, слабыми и робкими. Они знали, что некоторые люди - большинство людей - представляют собой смесь этого всего, с более интенсивным проявлением одних черт и менее интенсивным проявлением других, и что всё это меняется изо дня в день. Возможно, они использовали эти контрасты, чтобы подчеркнуть особенность своих главных героев, но само признание возможностей имело большое значение. Не потому, что это было необычно, но из-за того, как часто героям и героиням удавалось их реализовать.
Подумайте о персонажах некоторых из самых известных западных историй, которые занимались кроссдрессингом. Со времен греческих поэтов до Уильяма Шекспира женщинам удавалось выдавать себя за мужчин, и наоборот, пока они надевали нужную одежду. Ничто в их поведении, взглядах, склонностях или темпераментах не выдавало их в этих рассказах. Делает ли из мужчины мужчину одежда, как это произошло с Розалиндой в Как вам это понравится, или, как это произошло с Ахиллесом на Скиросе, делает ли одежда женщину женщиной?
Одежда и вправду помогла сделать Розалинду сносным мужчиной, а Ахиллеса - женщиной. Эти гамбиты принимались за чистую монету в течение тысячелетий. Слушатели и читатели воспринимали этих персонажей как людей с чертами и поведением без какой-либо определенной гендерной валентности, но способных при этом принять бинарную принадлежность через простую одежду.
Даже самая репрессивная эра половой дихотомии в британской истории не могла скрыть мозаичную сущность мозга. Плодовитые мужские романисты викторианской эпохи Чарльз Диккенс и Энтони Троллоп использовали честные описания мужчин с феминными чертами и женщинами с маскулинными чертами.
В "Повести о двух городах" Диккенса (1859 г.) две женщины - мадам Дефарж, представляющая собой мстительную душу революционной Франции, и мисс Просс, олицетворяющая неукротимый дух Англии - обе явно выражают "мужские" физические черты и поведение, и в конечном итоге сталкиваются друг с другом в жестокой сцене, в которой месть проигрывает. Ничто в них не напоминает женщину, которая является феминной полностью - или хотя бы отчасти.
Троллоп создал несколько женских персонажей с "маскулинными" чертами независимости и невнимательности к социальным нормам, сокрушающих при этом претенциозность определяющей феминность одежды. И он же посвятил не один, а целых два романа своего Паллизерского секстета (1864-79) герою Финеасу Финну, привлекательному для всех женщин, традиционно "маскулинному" во многих смыслах, но при этом неоднократно изображаемому "феминным" и "мягким" по своей природе, готовому заплакать в сложный момент.
Троллоп же неоднократно описывал свою самую знаменитую героиню, леди Гленкору Паллизер, как женщину, которая "пожелай того судьба, была бы полноценным джентльменом" из-за некоторых из её отнюдь не женственных повадок.
Люди, которые собрали эти истории по кусочкам, наблюдая за человеческим поведением вокруг себя, вероятно, не подозревали, что уникальные паттерны, которые они придумали для своих героев, аккуратно отразили то, что исследователи теперь раскрывают о наших мозгах.
Возможно, именно в викторианском обществе, утяжеленном иллюзорными атрибутами (от сорняков вечных вдов до определяемых возрастом мужских красок для волос), эти романисты и люди, читавшие их истории, были способны легче смотреть мимо одежд, определявших феминность и маскулинность, и просто описывать - и ценить, - людей такими, какими они были.
Троллоп и Диккенс были ловкими парнями, которые создали несколько причудливых и запоминающихся персонажей. Не случайно они оба были людьми неприкосновенных привычек, живя неутомимо, но при этом не выходя за рамки, которые они сами создали.
Троллоп просыпался каждый день перед рассветом и писал точное количество слов за определенный период времени, прежде чем выходить на работу; Диккенс вышагивал милями по своему любимому Лондону, гуляя, пока его персонажи оживали в его голове. Они были оригиналами по натуре, и, может быть, отсутствие условностей и является предпосылкой для того, чтобы понять, что сейчас говорят Джоэль и ее коллеги о каждом уникальном мозаичном мозге.
Возможно, ни одна из групп на сегодняшний день не смотрит мимо условностей настолько эффективно, насколько это делают аутичные люди. Есть мнение, что аутизм возникает чаще у мальчиков, чем у девочек, и что, когда он присутствует у девочек, эти девочки более "маскулинизированы".
Это мнение настолько распространено, что противоречивая гипотеза, которая объясняет развитие аутичного мозга, опирается на предпосылку более высокого, чем обычно, воздействия тестостерона на мозг во время развития ребенка.
Объяснение аутизма через "крайне маскулинный мозг" - попытка триангуляции андрогенизации в матке за счет предположительно мужских интересов аутичных людей (Они любят поезда! И инженерию!), а также склонности к избыточному анализу. Возьмите один развивающийся человеческий мозг, добавьте допинговую дозу тестостерона в неожиданное время, и - вуаля! Мы получаем человека, одержимого поездами, достаточно логичного, чтобы заставить мистера Спока из Стартрека плакать от отчаяния, и настолько отстраненного от эмоций, что он по умолчанию никогда не сможет овладеть человеческим искусством эмпатии.
Вот только есть один нюанс.
Множество аутичных людей не разделяют этих качеств, и ни одна из тех черт, которые приводят в качестве доказательства приверженцы "исключительно маскулинного мозга", не определяет аутизм. По своей сути аутизм включает в себя то, что люди, не страдающие аутизмом, рассматривают как "трудности общения", с определенными повторяющимися паттернами в поведении, которые помогают справиться с сенсорным регулированием и самовыражением, а также с исполнительной функцией - планированием вашей повседневной жизни для удовлетворения ваших потребностей. Трудности общения зависят от того, где вы стоите.
С точки зрения нейротипичного человека, аутичные люди могут казаться грубыми, тупыми, нескромными, неспособными читать мимику или делиться эмоциями, не умеющими применить необходимые фильтры в социальных взаимодействиях.
Но, исходя из моего опыта, ничто из этого не является точным.
Скорее, аутичные люди не могут быть обмануты мимикой, которая - давайте посмотрим правде в глаза - часто является заведомой ложью. И они по большей части невосприимчивы к невротическому губчатоподобному поглощению социальных сообщений, рассказывающему им, как они должны себя вести. Поэтому они говорят то, что думают, и не ловятся на фальшивые улыбки. И их эмпатия настолько сильна, что многие аутичные взрослые сообщают, что они находят ее поразительной.
Учитывая, что большая часть социальных сообщений, которые получают дети, неумолимо основана на гендерных аспектах, возможно, аутичные признаки не являются проявлениями маскулинизации. Скорее, они являются результатом врожденного сопротивления (или отсутствия интереса) по отношению к гендерным социальным требованиям любого рода. Действительно, аутичные люди с большей вероятностью рассматривают гендерные аспекты как второстепенное соображение и проявляют гендер, отличный от пола, данного им при рождении.
Другими словами, по крайней мере некоторые аутичные люди могут хорошо представлять мозаичный мозг, настолько нетронутый гендерными ожиданиями и другими социальными влияниями, насколько только может быть человеческий мозг. И они в среднем гораздо реже рассматривают гендер как важный фактор в... чем угодно.
В течение нескольких лет в начале 2000-х годов я проводила время в университетском мессенджере. Не принимая во внимание возможные последствия, я подписалась на участие юзернеймом, который не выдавал половую принадлежность.
Многие женщины склонны косвенно пол в своих онлайн-именах, добавляя "детка" или "мисс" или "grrrl" и т.д. к любому модификатору, который, по их мнению, им подходит. Но мой выбор, сделанный ненамеренно, но, вероятно, по причине привычки и определенной самооценки, имел нулевую гендерную валентность, и моя личность благодаря этому сохранялась анонимной.
Я осознала, что годами все в этом мессенджере считали, что я была парнем, и общались со мной соответствующим образом. Вот она я, женщина, мать двоих детей, замужем за мужчиной, со страстью к футболу и Диснеевским принцессам моего детства, подходящая на роль мужчины в этой онлайн культуре просто потому, что я не выдала никаким образом своей настоящей личности.
Словно Розалинда из Как Вам Это Понравится, я обнаружила, что без внешних атрибутов женственности визуальных сигналов, которые сообщают о соответствии с гендерными ожиданиями общества обо мне, не было, и никто не мог определить по каким-то другим признакам, какого я была пола. Я была просто мной, мой мозг наконец-то мог обитать в месте, где мое детское желание в определенном смысле сбылось: в конце концов, я стала девочкой, которой были рады в пространстве, в основном занятом мужчинами.
