Update перевёл статью Кай Ченг Сом, авторки ресурса Everyday Feminism. Кай — китайская трансгендерная женщина, писательница, поэтесса. Получила степень магистра в области клинического психического здравоохранения.
На данный момент она оказывает психотерапевтическую поддержку маргинализированным подросткам.
TRIGGER WARNING: обсуждение детских травм и насилия, упоминание суицида
В возрасте 19 лет я проходила обзорный курс по психическим расстройствам "Аномальная психология". Это был мой первый шаг на пути к тому, чтобы стать социальной работницей и психотерапевткой.
Хотя, признаю, тогда я не особо хотела анализировать других. Меня больше интересовал вопрос, как понять себя.
Всю жизнь я сталкивалась с проблемами в выражении эмоций, которые, как я знала, считались "плохими", но которые мне было тяжело контролировать.
Я компульсивно врала о разных вещах, которые не имели никакого смысла в моей жизни. Я так боялась, что некто может меня бросить, что злилась на человека, часто с оскорблениями и яростью. Я ненавидела себя, гнев, который копился внутри, а затем выливался в самоповреждения.
В начале общения я очаровывала людей и легко заводила друзей, но дружба всегда заканчивалась спустя пару лет — каждый раз люди оставляли меня, и я ненавидела себя настолько, что мечтала умереть.
И я действительно чуть не умерла из-за попыток суицида — дважды.
Я росла как цветная трансдевушка в обществе белого циспревосходства. Всё то время, что я себя помню, я была переполнена яростью и страхом, ненавидела себя из-за постоянного давления со стороны общества и семьи по поводу того, что я "извращенка, плохая, неправильная".
Мои коллеги-психотерапевт_ки шутят, что мы идём в эту профессию, чтобы вылечить, в первую очередь, себя. Я вспоминаю, как во время того курса "Аномальная психология" искала в учебниках ответы на вопросы, интересующие меня всю жизнь.
Да, я нашла ответ. В книге под заголовком "Расстройства личности, кластер В". Мои "симптомы" соответствовали описанию ПРЛ — пограничного расстройства личности, промежуточного состояния между неврозом и психозом. И в учебнике было написано, что это расстройство неизлечимо.
Иными словами: да, во что мне что-то сломано. Нет, это никак не исправить.
Как ответственная специалистка по психическому здоровью, я не могу рекомендовать вам проводить самодиагностику по учебнику начального курса. Я хотела написать об опыте жизни с теми психическими проблемами, которые в обществе замалчиваются, считаются социально нежелательными. О том, как жить с расстройством вроде психопатии или параноидальной шизофрении, которое считается "странным, опасным или отвратительным" даже в прогрессивных социальных кругах.
Системы угнетения и детские травмы фактически создают благодатную почву для развития симптомов таких ненавистных и пугающих для общества психических расстройств.
В какой-то мере стигма сопровождает все психические патологии, но в последнее время некоторые расстройства подвергаются лучшей репрезентации. Например, тема депрессии часто освещается в СМИ, появляется в веб-комиксах и полнометражных документальных фильмах.
Социальный активизм влиял на дестигматизацию расстройств — в таких сообщениях часто появлялась идея, что депрессия вызвана химическим дисбалансом нейромедиаторов, а значит люди не виноваты в своём депрессивном состоянии.
Но такое отношение медиа и публичный диалог редко относятся к тем психическим расстройствам, которым тяжело сопереживать. Вероятно, многие люди поддерживают людей с депрессией, потому что каждый чувствовал себя подавленно в какой-то период жизни.
Но не каждый скажет, что сочувствует психопатам, нарциссам или патологическим лжецам.
Так называемые "токсичные люди" (подобные людям с вышеназванными расстройствами) стали настоящими монстрами в обществе, влюблённом в риторику позитивного мышления. Тема социально неприемлемых ментальных отклонений табуируется во время бесед о психическом здоровье — и это несмотря на то, что почти у каждого десятого в США имеется подобное расстройство в той или иной степени выраженности.
Возьмём совсем другую крайность: карикатурные и фетишизированные представления о психопатиях, так популярных в современной масс-культуре. "Декстер", "Прерванная жизнь", "Закон и порядок", "Молчание ягнят", "Ганнибал" — знакомые нам названия фильмов, в которых фигурирует расстройство.
Даже самые вежливые активисты и борцы за социальную справедливость могут использовать слово "психопат" как ейблистское оскорбление. Работая в детском психиатрическом отделении, я слышала, как врачи_ни называли агрессивных или капризных детей "талантливыми психопатами", "гиблым делом" или "будущими убийцами".
Но ведь никто не бывает агрессивным или манипулятивным "просто так". Не существует исключительно "злых" людей, которые родились специально, чтобы вредить другим. Такая структура личности обычно возникает в результате комбинации травм детства, факторов окружающего мира и генетической уязвимости.
Разумеется, абьюз никогда не будет приемлемым, но нам важно понять человека с тем или иным психическим отклонением, а тюремное заключение и остракизм являются неподходящими для этого мерами.
Если копнуть вглубь агрессии, можно увидеть, что там всегда есть страх и уязвимость. Когда мы открываемся миру, то помогаем другим излечиться от старых травм — это позволяет и нам исправить наши "перекосы".
Рассмотрим такие психические расстройства, которые пока не принимаются обществом, но о которых можно подумать с состраданием.
Пожалуй, ни один другой термин в психологии не разжигает воображение настолько, как понятие "социопат" или "психопат". Эти слова ассоциируются с кем угодно: школьными хулиганами, голливудскими злодеями или серийными убийцами.
Мы привыкли думать, что психопаты — хищники, волки в овечьей шкуре, которые постоянно ищут возможности напасть и заманить ничего не подозревающих людей ("жертв") в свои дьявольские игры.
Учитывая огромное внимание СМИ к социопатии, вы, вероятно, удивитесь, что ни клиническая психология, ни психиатрия никогда не считали её настоящим диагнозом.
Все эти истории о психопатах-убийцах лишь подогревают фантазию (культурную конструкцию), не имеющую реального основания в психиатрической науке.
Учитывая огромное внимание СМИ к социопатии, вы, вероятно, удивитесь, что ни клиническая психология, ни психиатрия никогда не считали её настоящим диагнозом.
Все эти истории о психопатах-убийцах лишь подогревают фантазию (культурную конструкцию), не имеющую реального основания в психиатрической науке.
Настоящий диагностический термин, близкий к идеям социопатии — антисоциальное расстройство личности, которое характеризуется трудностями формирования отношений, импульсивным поведением, отсутствием угрызений совести и стыда. Люди с антисоциальным расстройством часто привлекаются к криминальной ответственности — как за единичные нападения, так и серийные убийства.
Антисоциальное расстройство не возникает в вакууме. Исследования доказывают, что развитие этого отклонения тесно связано с пережитой в детском возрасте травмой, абьюзом и заброшенностью. Люди с антисоциальными чертами реагируют на мир с тем мощным насилием, которое соответствует их внутреннему опыту незащищённости. Это не оправдывает их поведение, но помогает нам понять, что природа насилия лежит в системе подчинения и равнодушия.
С психопатией часто связывают пограничное расстройство. Этот диагноз связан с эмоциональной нестабильностью, размытой самооценкой, чувством внутренней пустоты и стремлением к слиянию, манипулированием, самоповреждениями.
Стереотипы вокруг ПРЛ обычно облекаются в образы "сумасшедшей бывшей / сумасшедшей матери", одним словом, женщины. Это подкрепляется тем фактом, что диагноз пограничного расстройства, в основном, ставится именно пациенткам.
В массовой культуре пограничных людей называют "чересчур нуждающимися", "токсичными" и "манипулятивными". В профессиональной психиатрии это расстройство считается одним из самых сложных в коррекции.
Важная аксиома, которая всегда присутствует при диагностике ПРЛ — опыт травмы, особенно сексуальное насилие в детстве.
И здесь моя внутренняя феминистка не может не вмешаться: а если "пограничное расстройство" — это сексистский диагноз для обесценивания здоровой реакции женщины на травматичный опыт? Ведь когда-то женщин, которые подвергались сексуальному насилию, называли "истеричками" и ставили им "истероидное расстройство личности".
Пограничные люди манипулируют другими, чтобы получить любовь, ведь в детстве это был единственный эффективный способ. Пограничные люди ненавидят себя и занимаются самоповреждениями, ведь в детстве никто не сказал им, что те плохие вещи, которые с ними происходили, — не их вина.
Иногда мне интересно, кто "болен" на самом деле? Люди, пережившие физические и психологические страдания, которые реагируют яростью и страхом на травмирующие их события, или общество?
Вам решать.
В середине 50-х моя бабушка переехала из Китая в пригород Канады. Она не говорила по-английски, у неё не было друзей и работы. Вскоре после переезда у неё развился тяжёлый психоз — то, что психиатрия описывает как "разрыв с реальностью", продолжавшийся всю её жизнь. Бабушка была параноидальной, злой на весь мир.
И по сей день страх от этой истории продолжает преследовать мою семью. Даже спустя много лет это остаётся свежей раной. Уже работая психотерапевткой, я поняла, что аура стигмы вокруг психоза влияет на многих людей, кто хоть раз сталкивался с ним.
Обычно психоз выражается в виде галлюцинаций (когда человек видит, слышит, чувствует то, чего "на самом деле нет") и/или бреда (убеждений, несовместимых с популярными представлениями о реальности). Психоз является частью многих психических патологий, таких как шизофрения, шизотипическое расстройство, маниакальный синдром.
Психоз сложно скрыть — он наиболее часто отвергается обществом и воспринимается как нечто "страшное, причудливое и опасное".
Люди с психозом, которые традиционно считаются жестокими, на самом деле склонны к насилию не более, чем кто-либо другой. Пресловутые стереотипы об опасности психически больных подвергает их дискриминации в отношении работы и жилья, жестокости полиции. Людей с психозом называют "психами", "придурками", "поехавшими" и другими унизительными словами — это можно услышать в случайном разговоре.
Я вспоминаю о своей бабушке — молодой испуганной девушке, страдающей в чужой стране от бедности, расизма и сексизма, которая видела страшные картинки и слышала несуществующие голоса. Я думаю о том, насколько её психоз был вызван обстоятельствами жизни — угнетением и насилием, непринятием со стороны окружающих?
Трудно сделать положительный пиар для тех психических расстройств, которые мешают людям чувствовать себя счастливее и социально адаптироваться. Что уж говорить о тех диагнозах, которые заставляют людей жить в альтернативной реальности.
Интересно, когда у меня будут внуки, подумают ли они обо мне, своей сумасшедшей бабушке, с гордостью вместо стыда?
